Казахская письменная литература в её современном виде начинает складываться только во второй половине XIX в. под влиянием контактов и диалогов с русской и западной культурами. У истоков этого процесса стоят выдающиеся казахские просветители, такие как Чокан Валиханов, Ибрай Алтынсарин и Абай Кунанбаев.
Начало XX в. стало периодом расцвета казахской литературы, впитавшей в себя многие черты европейской литературы. В это время были заложены основы современной казахской литературы, окончательно сформировался литературный язык, появились новые стилистические формы.
1.Абай Кунанбаев
Абай Кунанбаев – великий поэт, писатель, общественный деятель, основоположник современной казахской письменной литературы, реформатор культуры в духе сближения с русской и европейской культурой на основе просвещенного либерального ислама.
Абай родился 10 августа 1845 г. в Чингизских горах Семипалатинской области (по нынешнему административному делению) от одной из четырех жен Кунанбая, старшего султана Каркаралинского окружного приказа. Семья Абая была потомственно аристократической, и дед (Оскенбай) и прадед (Иргизбай) главенствовали в своем роду в качестве правителей и биев. Ему повезло в смысле семейного уюта и домашнего воспитания, поскольку и мать Улжан и бабушка Зере были чрезвычайно обаятельными и одаренными натурами. Именно с легкой руки матери данное отцом имя “Ибрагим” было заменено ласкательным “Абай”, что означает “осмотрительный, вдумчивый”. Под этим именем он прожил всю свою жизнь и вошел в историю.
Начатое в раннем детстве приобщение к устному творчеству народа и домашнее обучение у муллы было продолжено в медресе имама Ахмед-Ризы. Одновременно он учился в русской школе и к концу пятилетней учебы начинает писать стихи. С 13 лет Кунанбай начинает приучать Абая к административной деятельности главы рода. Ему пришлось вникнуть в межродовые тяжбы, ссоры, интриги и постепенно он испытал разочарование к административно-политической деятельности, что привело к тому, что в возрасте 28 лет Абай отходит от нее, целиком занявшись самообразованием. Но только к 40 годам он осознает свое призвание как поэта и гражданина, в частности, поставив под стихотворением “Лето” свое имя (ранее он приписывал свои сочинения другу Джантасову Кокпаю). Значительным импульсом в раскрытии высоких потенций Абая в этот момент стало его общение с ссыльными русскими, с Е.П. Михаэлисом, Н. Долгополовым, С. Гроссом. Обращение Абая к русской культуре, испытавшей в XIX в. свой период “бури и натиска” в литературе и искусстве, оказалось тем более естественным, что в восточной традиции поэтическое слово ценилось чрезвычайно высоко. Абаю оказалась близка поэзия Пушкина, Лермонтова, Гете и Байрона. Он в своих переложениях их на казахский тонко передавал дух переводимых стихов и адаптировал к мироощущению соплеменников.
Абай как властитель дум вызывает дикую зависть, бешенное озлобление, проявившееся в самых коварных формах. Последние удары судьбы связаны со смертью Абдрахмана и Магавьи. Он отверг лечение недуга и добровольно обрек себя на смерть. Он похоронен около своей зимовки в долине Жидебай, вблизи Чингизских гор, на 60 году жизни.
Надо представить себе казахское общество абаевской эпохи в целом. Это – прежде всего колония со всеми атрибутами смеси имперской и колониальной психологии, чванством, самодурством, лизоблюдством, наглостью, внутренней ущербностью. Но это одновременно традиционное общество, где вся жизнь человека на виду, где человека не оставляют в покое с его заботами и переживаниями, а постараются залезть в самую душу, внести семена подозрений и вражды, сплетен в ближайшее окружение. Невидимый человеческому глазу айсберг несовместимости с подлинным величием, большим человеческим сердцем на поверхности всплывал полицейской слежкой, сыском, враждебными действиями, вплоть до покушения на жизнь, клеветой и доносам. Воистину был прав Лермонтов: восстал он против мнений света один как прежде и убит. Но творчество Абая при всей его трагичности, вопреки превратностям судьбы, вопреки всем ненавистникам, крепко вросло в толщу народного сознания и продолжает питать его плодотворными импульсами. Не удалось противникам Абая самое страшное, чего хотели они добиться: сомкнуть кольцо вокруг поэта так, чтобы слово его осталось безответным. Они просчитались в главном. Слово Абая не могло остаться абсолютно неуслышанным.
Особое место в творчестве Абая занимает “Кара соз”. Под этим наименованием объединены 45 “Слов” – небольших законченных фрагментов, выраженных в тщательно, художественно стилистически обработанной прозаической форме. Это и непосредственное обращение к читателю, откровенный разговор – собеседование, это и “ума холодных наблюдений и сердца горестных замет”, это и философия жизни отдельного человека на фоне судеб народа. Термин “кара” (черный) в сочетании с термином “соз” (слово) чрезвычайно многозначен: это и обозначение прозы в отличие от рифмованной речи и текста, это и обозначение печали, и, наконец, обозначение, идущее от тюркской традиции, важного, значительного, первостепенного. “Кара соз” по жанру близки к тому, что в чингизовской традиции называлось “биликом”, метким изречением, рассказом о жизненном примере, имеющим значение образца. По европейской традиции, это жанр “максим”, “афоризмов”, “бесед”. А по сути “Кара соз” – исповедь. Данное на русском языке название этого произведения “Слова назидания” звучит сухо моралистично, менторски-наставительно. Но с ним приходится считаться как с высказыванием перед лицом мира и прежде всего своей собственной совестью, жанр, известный в мировой литературе со времен Марка Аврелия, Петра Абеляра, Блеза Паскаля и Жан-Жака Руссо. Но для тюркской литературы и казахской в особенности в силу преимущественно эпического характера, – но не только – “обнажение души”, обнаруженное в “Словах назидания” – явление беспрецедентное. Исповедь – чрезвычайно ответственный жанр. Он требует от писателя предельной честности и искренности, здесь противопоказаны малейшая фальшь и рисовка. Абай хочет, чтобы его голос не был гласом вопиющего в пустыне. Канва повествования начинается с зачина, казалось бы, сугубо индивидуального: “Хорошо ли я прожил до сегодняшнего дня, но пройдено не мало… Но вот когда уже виден конец пути, когда обессилел и устал душой, я убеждаюсь в бесплодности своих благих стремлений, в суетности и бренности человеческой жизни”. Так подводит Абай итог собственной жизни и объясняет решение записать “свои мысли”. “Может быть, кому-то придется по душе какое-нибудь мое слово и он перепишет его для себя или просто запомнит, и если нет – мои слова, как говорится, останутся при мне”. Но трагизм ситуации не в обычной сентенции по поводу бренности жизни и свойственной ей суете сует. “Хоть и существую я, но поистине мертв. Не могу разобраться, в чем причина: то ли в бессильной досаде на сородичей, то ли в отверженности от самого себя, то ли еще в чем-то. По внешнему виду я вполне здоров, изнутри же мертв. Смеюсь ли, не чувствую радости. Что ни делал, говорю ли, смеюсь ли – все это как совсем не мое, а кого-то иного”.
2.Ибрай Алтынсарин
Алтынсарин Ибрай родился 2 ноября 1841 года в Аракарагайской волости Николаевского уезда Торгайской области. Рано лишившись отца, воспитывался в семье старшего брата отца Балкожа бия. Умер 30 августа 1889 года.
Алтынсарин – видный представитель казахского просвещения, педагог, общественный деятель в области школьного образования. В числе его практических заслуг – открытие первой народной школы (1864), выпуск хрестоматии на казахском языке и введение ислама как предмета обучения на родном языке. Его стремление учить детей казахов таким образом, чтобы они могли быть полезными своему народу и приобщиться к достижениям земледелия, промышленности встретили сопротивление с двух сторон. Царская администрация была заинтересована в подготовке нижнего звена чиновников из местного населения, способных вести делопроизводстве на русском языке, быть писарями, переводчиками, воспитанными в духе приспособленности к колониальной политики царизма. Поэтому она внешне не противодействовала инициативе Алтынсарина по обучению детей казахов русскому языку, но поддержки идее широкого образования не оказывала никакой. С другой стороны, местное духовенство противодействовало новшествам Ибрая, стараясь внушить, что он якобы хочет “крестить” казахских детей и подготовить их к “солдатской службе” в русской армии. Алтынсарин действительно выступал против невежества, суеверия, замыкания в рамках устаревшего кочевого быта и тех служителей культа, которые ислам использовали в корыстных целях и даже в интересах имперской идеологии, согласно которой, “следуя Магомету, будьте слугами белого царя”.
Алтынсарину как просветителю присущ культ знания и вера во всеспасительность знания для развития общества и каждой человеческой индивидуальности. Современники, следившие за литературной деятельностью Ибрая Алтынсарина, уже при жизни смогли оценить, насколько она отвечает потребностям народа. В числе заслуг помимо собственного литературного творчества – составление хрестоматии на родном языке, отвечающей духу народа, составление первых сборников народной поэзии и первых книжных произведений, предназначенных для начального народного чтения. Но Ибрай не только педагог-просветитель, он теоретик-этнограф, историк, экономист и плюс ко всему этому чиновник, вынужденный отстаивать свои начинания и улаживать дела вопреки противодействиям, интригам, клевете. Он совершает буквально титаническую работу по организации учебных заведений, подбору кадров, оснащению и снабжению школы; заботы о детях, мелочах быта, финансовой отчетности и т. д. В понимании им возможных путей вхождения казахов в цивилизованное сообщество центральное место занимает идея “естественного развития”, с чем связан гуманизм просветителя и критика колониальной политики царизма. Последняя прикрывалась лицемерно идеологическими доводами о “пользе оседлости” и “цивилизаторской миссии” Русской империи, в то время как на самом деле речь шла об оттеснении казахов с их собственных земель. Мало того, что методы царизма непродуктивны по самой своей сути, они помимо этого отчуждают “инородцев” от русских..
“Не разумнее ли – говорит Ибрай, – прежде нежели решиться перевернуть искусственным образом народную жизнь степняков, изучить сначала этот народ и эту жизнь, узнать, есть ли в народе этом зачатки агрикультурного развития, насколько принял он воздействие непосредственных сношений своих с оседлым, господствующим народом, в каких условиях окружающей природы этот народ находится и т. д., дабы не сделать опасной ошибки, т .к. принудительная ломка быта целой нации способна бывает превратить нацию, иногда самую способную, в апатичную, как это, говорят, и случилось с башкирским народом, так как в законах природы нет примера, чтобы возможно было враз превращать малолетнего ребенка во взрослого мужа”. Самым решительным образом идея предпочтительности “естественного хода дел” выражена в статье Алтынсарина “По поводу голода в Киргизской степи”. Связывая просвещение и образование народа с оседлостью, с городами и удобными путями сообщений, он категорически выступает против проекта “как можно более скорого” перехода от кочевья к оседлости путем “принудительных мер”. Подобный проект он расценивает как грабеж сколько-нибудь пригодной земли у колонизуемого народа, поскольку подчеркиваются “особые преимущества” русских крестьян-колонистов перед казахами, а последние объявляются неспособными к земледелию, если их к этому не “принудить”. Оперируя конкретными данными, Алтынсарин доказывал, что казахи сами проявляют стремление довольно настойчивое к “переменам векового быта” в смысле оседлости. К этому он присовокупляет весьма существенное замечание, связанное с будущностью земледелия и скотоводства в крае. В некоторых степных уездах выгоднее развивать скотоводство, а земледелию не предвидится никакой будущности. Над этим замечанием и сейчас можно призадуматься.
Существенным элементом мировоззрения Алтынсарина является трактовка им ислама, о чем можно судить по тому, что он составил учебник по исламу. Ибрай стоял на позициях просвещенного либерального ислама. Все творчество Алтынсарина пронизано идеей органического приживления инноваций к традициям и обычаям народа.
3.Чокан Валиханов
Чокан Валиханов родился в семье, где традицией, начиная с деда Вали (внука хана Аблая), последнего хана Среднего Жуза и бабки Айганым была прорусская, коллаборационистская ориентация. В степи ещё не загасло к моменту рождения Чокана стремление сохранить независимость, отстоять собственную государственность, олицетворяемое Кенесары Касымовым, возглавлявшим национально-освободительные движение казахского народа. К отцу же Чокана Чингису царская администрация благоволила, о чем свидетельствует назначение его старшим султаном одного из округов и присвоение ему чина полковника. Но в то же время он был образованным человеком, в частности, содействуя русским ученым в изучении фольклора и быта.
Чокан Чингисович Валиханов (полное его имя Мухаммед-Ханафия, а Чокан прозвище, данное матерью) родился в ноябре 1835 года. Детство его прошло в степи, среди народа, первоначальную грамоту он получил в родном поселке Кушмуруне в частной казахской школе, где научился арабскому языку, получил представление о восточной поэзии и учился рисованию. Последнее занятие было его неподдельной страстью и сохранившиеся зарисовки Чокана говорят о том, что в нем жил талант недюжинного художника. Отец с малых лет привлекал Чокана к сбору материалов, касающихся легенд и народных преданий, и вовлек его в круг высокообразованных русских ученых, инженеров, офицеров.
Наиболее древние и устойчивые корни казахского менталитета нашли отражение в ряде его исследований, в частности, в статьях “Следы шаманства у киргизов (казахов)”, “О мусульманстве в степи”. В исследовании зороастрийской природы шаманизма Чокану принадлежит безусловное первенство. Зороастризм принадлежит к семейству явлений универсального порядка, распространенных повсеместно. Ритуальные формы, символические действия, характерные для мифологии как всеобщей формы становления человеческого сознания, к которой должен быть отнесен шаманизм, имеют непреходящую ценность в культурной жизни человечества. Символы мифа пробуждают, направляют, упорядочивают и вовлекают личность в процесс жизни и смерти.
Устному народному творчеству казахов посвящены статьи “Предания и легенды большой Киргиз-Кайсацкой орды”, “Очерки Джунгарии” и другие. Подчеркивая поэтическую и музыкальную душу народа, Валиханов рассказывает легенду, согласно которой есть сказочная птица, которая, пролетая прямо над землей, как бы одаривает находящихся в тени её крыльев частицей своего гения. Поверье же таково: над казахами птица пролетела совсем низко, из чего и проистекает их особая музыкальная одаренность. Валиханов подчеркивал так же, что народно-поэтическое творчество казахского народа дает “полную картину” его “исторической и духовной жизни”. Интересны его высказывания об особенностях импровизаторского искусства акынов, о видах песен, о ритмике казахского стиха. Он записал народную эпическую поэму “Козы-Корпеш и Баян-сулу”.
Ныне неподалеку от урочища Коген-Тоган, где был похоронен в 1865 году больной, трагически одинокий Чокан Валиханов, в местности под названием Алтын-Эмель, построен в честь 150-летия со дня его рождения (1985 год) мемориальный комплекс. Выдающийся вклад в изучение творчества Валиханова внес А.X. Маргулан, благодаря которому в 1961-1972 годах было опубликовано собрание сочинений Ч. Валиханова в пяти томах.
Чокановская традиция бережного сбора духовного наследия народа нашла достойных продолжателей, в том числе в лице Затаевича, который сохранил образцы казахской песенного творчества для мировой музыкальной культуры. Идею Чокана о кровной культурно-исторической связи казахского и русского народа развил Л. И. Гумилев в своей концепции евраазийства.
4.Шакарим Кудайбердиев
Духовный восприемник и ученик Абая, философ-мыслитель, ученый-историк, поэт Шакарим Кудайбердыулы родился 11 июля 1858 года в Кен-булаке Чингизской волости Семипалатинского уезда (Абаевский район Семипалатинской области) в роду Тобыкты, возглавляемом Кунанбаем, отцом Кудайберды – старшим братом Абая. Мать Шакарима – Толебике, дочь Алдабергена, из рода Каракесек. Произведения Шакарима хранят сведения и факты о его жизненном пути и творческой деятельности.
Отец Шакарима Кудайберды отдал его с 5 лет на учение аульному мулле, у которого он быстро научился арабской и персидской грамоте. Годы раннего детства, отрочества и юности Шакарима, несмотря на то, что мальчик в 7 лет остался сиротой, прошли беззаботно, в достатке и довольстве, под покровительством могущественного деда Кунанбая. “Покойный дедушка жалел меня как сироту, поэтому не очень утруждал учением, и потому в какой-то степени я остался неучем, делал все, что взбредет мне в голову и рос без всяких строгостей в отношении воспитания и учебы,” – вспоминал позже Шакарим.
Подлинным наставником Шакарима, находящегося на попечении деда, становится сам Абай. Юность Шакарима проходила в такой атмосфере, в которой почитались искусство слова, наука и образование. Аул ходжи Кунанбая славился тем, что тут возносились поиски истины, знания, другими словами, все прогрессивное. Шакарим был истинным учеником школы Абая, где почитали за святыню ораторское мастерство, творчество любого рода и приверженность к музыке.
Будучи в Семее, повзрослевший Шакарим приобретает гармонь, шарманку и скрипку, на которой его научил играть какой-то русский музыкант. Он занимается также рисованием, работой по камню, изобретает и кроит одежду, изготавливает скрипки, домбры, держит скаковых лошадей, охотится с беркутом. Известно, что он изготовил протез для покалеченного когтя беркута из стали. В 14-15 лет Шакарим под влиянием Абая начал сочинять стихи. Темой его философствования были природа и этика, добро и зло.
“Стихи мои тех юных лет страстно молодежью почитались. Но я не знал о нуждах народа своего и потому не мог тогда сказать нужного слова.”
Но в ту пору Кудайбердыев не смог вплотную приступить к писательской деятельности. Едва ему исполнилось 20 лет, как он решил заняться политикой для того, чтобы помочь своему народу добиться лучшей доли, он старался упорядочить взаимоотношения между родами, между разными слоями общества, хотел, чтобы в степи воцарились мир и благоденствие. На выборах Шакарим предложил свою кандидатуру и был избран в волостные правители.
Своеобразной школой для него стало знакомство со спорами и тяжбами. Многочисленные жалобы раскрыли ему, как много несправедливостей в окружающем мире. Он проник в систему правления, в которой главенствующее положение занимала колониальная политика царского правительства, основанная на подавлении и ущемлении прав казахского народа. В действиях местных администраторов в этот период происходила неприглядная мышиная возня. На столь нелегком поприще Кудайбердыев неоднократно натыкался на непреодолимые препятствия, познав, что такое поражение, даже стал сомневаться в торжестве справедливости. Позже, вспоминая те годы нелегкой борьбы, он писал с большим сожалением:
“Годы между двадцатью и сорока,
Годы юности неповторимой.
Зря они прошли,
Наполнив сердце кровью гнойной.”
Целиком и бесповоротно Шакарим отдался творчеству приблизительно с 1898 года, уже после сорока лет. По определенной системе стал изучать западную и восточную литературу. В эту пору он познакомился с наследием таких поэтов и мыслителей Востока как Хафиз, Физули, Навои, а также с произведениями Байрона, Пушкина, Толстого. Литература, история, философия, музыка, риторика, естественные науки, география – все входило в круг его интересов. Шакарим самостоятельно овладел арабским, персидским, турецким, русским языками. Полностью отдавшись наукам и знанию, он отправляется путешествовать, чтобы ближе познакомиться с народом. В 1903 г. он был принят членом Семипалатинского подотдела Западно-Сибирского отделения Императорского русского географического общества.
Начало XX в. знаменовало время подъема творческой деятельности Шакарима. В 1906 году он посетил Мекку, Мысыр, Стамбул, работал в библиотеках, пересылая по почте в Семей приобретенные им книги. Последний период его жизни совпал с революцией 1905-1907 гг., столыпинской реакцией, первой мировой войной, национально-освободительным движением 1916 года в Казахстане, февральской и октябрьской революциями, гражданской войной, установлением советской власти, коллективизацией.
Шакарим был свидетелем многих значительных событий и изменений, происходивших в отношениях между Россией и Казахстаном. Он участвовал в национально-освободительном движении “Алаш”. Установление советской власти в Казахстане, голод 1920-1921 и 1930-1931 годов, массовая конфискация в 1928 году – все это оказало большое влияние на мировоззрение поэта.
При жизни Кудайбердыева были напечатаны такие его книги как “Зеркало казахов”, поэмы “Калкаман-Мамыр” и “Енлик-Кебек”. Отдельные стихи, статьи, эссе были опубликованы в 1913-1924 годах в журналах “Абай”, “Айкап”, “Шолпан”, в газете “Казах”. “Абай” и “Шолпан” напечатали его переводы из Хафиза и поэму Физули “Лейли и Меджнун”. Поэтический перевод “Дубровского” и “Метели” Пушкина были опубликованы в 1936 году в Алматы в журнале “Эдебиет майданы”.
- Копеев Машхур Жусуп
Видный казахский поэт и публицист, этнограф и просветитель Машхур Жусуп Копеев родился в 1858 г. на территории волости Кызылтау, нынешнего Баянаульского района Павлодарской области. Подлинное его имя — Жусуп. Народ прозвал его Машхур (“знаменитый”) за публикации, которые были широко известны в его родных краях.
До 15 лет Жусуп обучался в медресе хазрета Камара, после чего в 1872 г. он едет в другие районы Северного и Центрального Казахстана, чтобы собирать произведения устного народного творчества. Он посетил известные всему Казахстану места: Караоткел, Атбасар, Кызылжар, ознакомился с жизнью, бытом и фольклором родов и племен, населявших эти края. Уже тогда он показал себя вдумчивым и наблюдательным поэтом, умеющим точно охарактеризовать и передать увиденные события и явления жизни.
В 1872 г. Машхур Жусуп поступил в медресе Кокельдаш в Бухаре и получил по его окончании высшее по тем временам мусульманское духовное образование. После окончания медресе он несколько лет проработал учителем в родных краях. В 1887-1890 гг. с целью углубления образования и знания восточных языков Машхур совершил путешествие в Среднюю Азию, жил в Туркестане, Ташкенте, Самарканде, Бухаре, где встречался со многими учеными и поэтами, в том числе с академиком В.В.Радловым. Жусуп Копеев в это время писал статьи и стихи, которые печатались в Казани. Хорошо известными были его книги “Наша жизнь”, “Кому принадлежит Сарыарка”, “Увиденное за долгую жизнь”. Машхур написал поэмы “Короглы”, “Ер Көкше”, “Ер Саин”, “Чертов торг” и другие.
Копеев с радостью встретил Октябрьскую революцию 1917 г. Несмотря на свой возраст, он активно участвовал в деятельности культурно-просветительских обществ и организаций. В своих произведениях этого периода Копеев приветствовал новшества, которые вводила Советская власть в жизнь казахов.
Всю свою жизнь Машхур Жусуп Копеев посвятил делу просвещения казахского народа, улучшения его жизни. Просветительство Копеева ярко проявилось в его участии в распространении среди казахов новой методики обучения и нового алфавита (“усули жадит”), созданного на основе староарабской письменности. Он сам обучал детей и молодежь грамоте, используя для этой цели книги, изданные новым шрифтом.
Блестящее знание арабского и персидского языков, природный поэтический дар, великолепное знание культуры и истории родного народа, способности аналитического характера помогали ему глубже и яснее, чем многим современникам, понимать суть происходящих событий и явлений, оценивать их, соразмеряя со своими просветительскими воззрениями.
Оригинальные произведения М.Ж.Копеева в разное время входили в литературные хрестоматии, учебники и сборники казахской поэзии.
М.Копеев был не только поэтом, но и собирателем народного фольклора. Он оставил богатое наследие собраний генеалогий казахских родов и племен, которые отличаются подробностью сведений и событий, связанных с происхождением того или иного рода.
В 2006 г. в урочище Ескельды (в Баянаульском районе) над могилой Машхур Жусупа был воздвигнут мавзолей. Последний приют Машхур Жусупа построен по проекту известных архитекторов Бека Ибраева и Садвакаса Агинтаева.
К культовому сооружению ведет добротная лестница с 73 ступеньками, символизирующими возраст Машхур-Жусупа. В первом пролете – 13 ступенек, затем идет ровная площадка, остальные марши уже по 12 ступеней, тоже разделенные площадками. В этом кроется глубокий смысл – согласно казахскому летоисчислению Машхур-Жусуп прожил шесть мушелей (промежуток жизни в 12 лет), однако первый мушель наступает в 13-летнем возрасте. (По более понятному для современных казахстанцев календарю получается 1857–1931 годы). Восхождение к могиле великого человека не отнимает много сил, а это очень важно, если учесть, что большинство паломников – люди в годах. Предусмотрена даже лавка для отдыха.
По бокам лестницы установлены мраморные стелы со стихами Машхур-Жусупа. Позолоченная входная дверь украшена инкрустацией и художественной резьбой – это произведение искусства от мастера-зергера Кырыма Алтынбекова. В архитектуре мавзолея соединены исламский и тюркский стили, он разделен на две просторные залы – гурхана и зиратхана. Первая предназначена для молитв и отдыха посетителей. В степи мазары служили также укрытием от непогоды и ночлегом для путников. На дверях, ведущих в следующий зал, начертаны суры из Корана. Здесь покоится прах Машхур-Жусупа. Девятитонное гранитное надгробие напоминает древнетюркское. У изголовья кулпытас, на котором высечены имена предков покойного до седьмого колена.
Сандыктас (надгробие) состоит из трех частей: нижняя символизирует загробный мир, средняя – царство живых, верхняя – мир аруахов (духов).
