Основы коммуникации при работе с семьёй. Описание впечатлений от знакомства с семьёй
В семье неизбежно присутствие взаимоотношений между психически нездоровым членом и остальными членами семьи. Точно так же, как различные аспекты домашнего окружения, например эмоциональный климат и социальная поддержка, влияют на течение заболевания, семья также испытывает повышенную напряжённость, пытаясь справиться с заболеванием. Термин «напряжённость» имеет много общего с термином «умение справиться с социальной ролью». Неумение одного человека справиться со своей социальной ролью – это напряжённость другого. Напряжённость пропорциональна социальным ожиданиям, которые, скорее всего, переменны.
Основы коммуникации при работе с семьёй
В 1956 году Brown, Bone, Dalison и Wing описали то как заболевание влияет на других членов семьи. Они обнаружили, что родственники больного испытывают сильный длительный стресс, который зачастую был на грани той силы, которая считается приемлемой. В периоды резкого ухудшения состояния больного семье приходится сравнивать эмоциональный эффект от содержания больного дома против его повторной госпитализации. Так почему же это так? Частично объяснение лежит в том клейме, которое налагается на серьёзные психические заболевания, пренебрежительном отношении к родственникам со стороны служб здравоохранения и обвинений в том, что семья оказывает на больного негативное воздействие. Объяснение этому лежит в характеристиках, даваемых психическим заболеваниям.
Другой термин, описываемый Smeby – это эмпатическое страдание( empathic suffering). Этот термин служит для иллюстрации переживания, испытываемого человеком при идентификации себя с тем, кто испытывает психическую боль.
Родственники человека, страдающего шизофренией, вынуждены видеть через какие сложности проходит близкий им человек. Они видят, что он или она теряют ощущение реальности, изменяется в общении и становится психотичным. Это эмпатическое страдание – вы чувствуете боль больного человека, страдаете вместе с остальными членами семьи, которые что-то теряют. Вы страдаете от потери собственного сына, дочери, матери, отца, брата, сестры, жены или мужа. Для каждой из этих социальных ролей как сам психотик, так и его семья, теряют ожидания, которые связаны с каждой отдельной из этих социальных ролей. И отношение может стать абсолютно иным. Эта двойная потеря не часто описывается, но её можно легко понять, так как все мы знаем, что такое быть семьёй. Более того, здесь присутствует как боль из-за того, что потеряно, так и боль из-за того, что никогда не произойдёт. Потеряно будущее.
Семья вынуждена страдать, когда больной находится ещё в подростковом возрасте, затем взрослеет, и в итоге у членов семьи растёт беспокойство по поводу того, кто будет смотреть за их сыном или дочерью после того, как они, члены семьи, отойдут в мир иной.
Когда у одного из членов семьи наблюдается серьезное психическое нарушение, то страдает не только он сам, но и вся семья. Если мы не замечаем боли, испытываемой семьёй, и не признаем её права на помощь, то мы подводим тем самым не только семью, но и больного. Семья – это зачастую самый важный источник помощи для больного. Если же семья не получает помощи чтобы справиться с той сложной ситуацией, в которой она находится, то ей будет сложно оставаться источником помощи для больного, и этот источник помощи превратится в нагрузку. Не оказывая помощи семье, мы лишаем больного важного источника помощи.
Работа с родственниками требует умения поставить себя на их место и взглянуть на их боль. Если же мы считаем, что причиной болезни является семья, то нам не следует входить с ней в контакт и тем самым усугублять её состояние.
В книге «Шизофрения и семья»(Anderson, Reiss и Hogarty, 1986), одна мать говорит об одном из членов медперсонала: «Она была очень милой, но по тому, как она задавала вопросы, я могла определить, что она пыталась выяснить, что же я сделала не так». Эта мать пошла домой и, вся в слезах, провела бессонную ночь, стараясь понять, что же она могла сделать, что стало причиной шизофрении у её сына. Эта история не единственная. Это происходит каждый день.
Цель этой книги – представить новый взгляд на то, как следует относиться к родственникам больного. Мы не касаемся вопросов вины и причины. У нас есть теории и статистика, которые могут предоставить нам некоторую информацию относительно того, почему у некоторых людей развивается шизофрения, но никто не может точно сказать, почему Мэри или Джон заболели.
Никто не знает больного лучше, чем его ближайшие родственники и никто не готов принести ради него в жертву так много, как это готовы сделать они. Если мы сможем связать это с нашим знанием о психических заболеваниях, то шансы больного на выздоровление существенно возрастут.
Часто о серьезности заболевания сообщают здоровому супругу. Ему же приходится решать, что из сказанного и когда передавать больному и остальным членам семьи, когда и как рассказать об этом детям. Последняя задача является, возможно, самой трудной, особенно если дети еще не взрослые.
В эти дни или недели тяжких испытаний многое зависит от структуры и прочности данной семьи, от ее способности к общению, от наличия надежных друзей. Не отягощенный эмоционально нейтральный человек со стороны может оказать неоценимую помощь, спокойно оценивая проблемы, пожелания и нужды семьи. Он может дать хорошие советы по юридическим вопросам, помочь в подготовке завещания, подумать об организации временного или постоянного ухода за детьми, остающимися без одного из родителей.
Проблемы умирающего заканчиваются с его смертью, но на этом не заканчиваются проблемы семьи. Многие из них можно обсудить еще до его смерти. К сожалению, бытует тенденция скрывать свои чувства от больного, изображать улыбки и бодрое настроение, которому, однако, рано или поздно приходит конец. В беседе с нами один умирающий сказал: “Я знаю, что мне недолго осталось жить, но только не говорите об этом жене, она не выдержит”. После этой беседы мы случайно встретили его жену, она шла навестить его; и она почти слово в слово повторила ту же просьбу.
Она знала, и он знал, но ни одному из них не хватало мужества откровенно сказать правду другому, и это после тридцати лет совместной жизни! Им помог решиться на этот шаг молодой священник, которого больной попросил остаться в палате, когда пришла жена. Оба супруга почувствовали огромное облегчение, прекратив ненужное притворство, – теперь они могли обсудить стоявшие перед ними задачи, которые ни один из них не в состоянии был решить в одиночку. Через некоторое время они уже с улыбкой вспоминали эту, по их выражению, “детскую игру” и даже интересовались друг у друга, кто первый ее затеял и как долго она могла продолжаться без помощи со стороны.
Я считаю, что умирающий может значительно облегчить страдания родных, помочь им встретить его смерть. Для этого есть различные способы. Один из них – просто поделиться некоторыми своими мыслями и чувствами с другими членами семьи и тем самым поощрить их сделать то же самое. Если он способен преодолеть собственное страдание и показать семье пример самообладания перед лицом смерти, то родные будут помнить его мужество и сумеют нести собственное горе с большим достоинством.
Чувство вины, возможно, является самым неприятным компаньоном смерти. Когда устанавливается фатальный диагноз, члены семьи часто спрашивают себя, есть ли в этом и их вина. “Если бы я раньше заставила его пойти к врачу” или “Я же могла раньше заметить изменения и обратиться за помощью” – эти сентенции нередко можно услышать от жен смертельно больных пациентов. Очевидно, что друг семьи, семейный врач или священник могут оказать большую помощь такой женщине, избавить ее от необоснованного самобичевания, убедить ее, что она сделала практически все возможное, чтобы спасти мужа. Я не думаю, впрочем, что достаточно сказать ей: “Не упрекайте себя за свою вину, потому что вы не виноваты”. Внимательно и терпеливо выслушивая таких жен, нам нередко удается выявить более реальную причину их вины. Чаще всего комплекс ложной вины у родственников возникает из-за вполне естественного гнева на умершего. Кому в минуту гнева не приходилось пожелать обидчику исчезнуть, умереть? Иногда это выражается даже словесно:
“Чтоб ты пропал!” Типичный пример тому являет мужчина из нашего интервью в главе XII. У него были достаточно веские причины для гнева на собственную жену: она оставила его и ушла к своему брату, которого он считал нацистом. Она бросила нашего пациента (еврея) и воспитала его единственного сына как христианина. Она умерла в его отсутствие – он винил ее также и в этом. К несчастью, у него не было даже возможности хотя бы рассказать кому-нибудь о своей глубокой обиде, и в конце концов его уныние и чувство вины перешли в настоящую тяжелую болезнь.
Значительная часть наблюдаемых в клиниках и частными врачами вдов и вдовцов страдают соматическими заболеваниями, которые развились на почве постоянного чувства вины и утраты. Если бы им была оказана помощь раньше, чем умер супруг (супруга), если бы тогда удалось перекинуть мост через разделявшую их пропасть, то половина битвы была бы выиграна. Вполне понятно, что люди неохотно разговаривают о смерти и о подготовке к ней, особенно когда смерть внезапно становится личной проблемой, касается нас персонально, стоит у наших дверей. Немногие из тех, кто испытал кризис неотвратимой смерти, обнаружили, что общение представляет серьезные трудности только в первый раз, а затем, по мере опыта, становится легче. Вместо отчуждения и изоляции супруги открывают для себя возможности более глубокого и полного общения, они находят ту близость и взаимопонимание, которые может принести только страдание.
Заключение
Мы не сможем существенно помочь смертельно больному, если не подключим к нашей деятельности его семью. Семья играет значительную роль в течение всей болезни, и реакция ее членов существенно влияет на то, как пациент справляется со своей бедой. Например, серьезная болезнь и госпитализация главы семьи влечет за собой соответствующие изменения во всем семейном укладе, и жена должна к этому приспосабливаться. Она может растеряться, ощутив утрату надежности семейного быта и конец своей зависимости от мужа. Ей придется брать на себя те домашние обязанности, которые раньше выполнял он, и строить свой график дня сообразно новым требованиям, более высоким и непривычным. Возможно, ей нужно будет заняться бизнесом и финансовыми делами, которыми она никогда раньше не интересовалась. Когда потребуется навещать мужа в больнице, возникнут проблемы транспорта, а также ухода за детьми во время отсутствия матери. Перемены в быту и в самой домашней атмосфере могут быть драматическими или умеренными, но в любом случае дети реагируют на них, увеличивая и без того возросшую ответственность матери. Для нее может оказаться довольно неприятным тот факт, что теперь, по крайней мере временно, она является родителем-одиночкой.
